В традиционной культуре звук, выраженный особым образом, осмысливается как способ соединения видимого и невидимого мира (материального и нематериального). То есть звук – это всегда «сообщение», например, у славян: кукование кукушки – передача вестей с «иного» мира, долгий вой собаки – предупреждение о беде и т.д.; у тюркских народов громкий звук, издаваемый инструментом – это сигнал, клич, зов (к действию, сбору) и т.д.
Звуки, включенные в ритуал, всегда имеют конкретную магическую цель. Например, в камланиях казахских бақсы применялись различные звуки (помимо игры на кобызе) – звон подвешенных металлических подвесок на асатаяқ (колотушка), создающее целое звуковое поле (единый сложный звук). Он применяется для очищения, вызова и отправки обратно духов-помощников исцеления и т.д. Аналогично значение звуков бубна, других инструментов или голоса (звукоподражание животным, птицам). Звук в шаманской практике – одна из форм общения с миром духов.
В обряде казахов, к примеру, в ночь накануне Наурыза молодежь привязывала к хвосту животного (осел, теленок) пустые ведра, которые издавали шум и переполох. Тем самым эти звуки были направлены на изгнание/отпугивание сил зимы и выражали нежелательность ее возвращения.
По мнению С.А. Елемановой [6], в представлениях древних тюрков, «правильный» звук (голос, пение) способен пронзать все Миры и способен «доносить» определенную информацию адресату – обитателям тонких миров.
Примером этого является тюркское горловое пение, выражающееся в одновременном извлечении двух-трех нот. Специалисты соотносят этот феномен с представлениями тюрков о трехуровневой структуре мира. Некогда традиция горлового пения существовала и у казахов, но наиболее ярко она до сих пор проявляется в игре на кобызе. Волосяные струны кобыза дают шумовые призвуки, которые выражают звуковой идеал тюрков – трехчастную модель мира (бурдонное многоголосие). Кобыз считался исключительно шаманским инструментом, игра на котором выполняла лечебную, защитную, продуцирующую и т.д. функции.
Подобное понимание знаковой природы звука получил отражение во всех жанрах казахской музыки, от обрядовых до повседневных песен в музыкально-поэтических традициях.
